Школа: туда и обратно

Модератор: Эпштейн Михаил Маркович, директор, Эпишкола, Институт Альтернативного образования, Санкт-Петербург
Спикеры: Медведев Кирилл, Директор, Новая школа; Пахчанян Арам Бенгурович, Исполнительный директор, Школа Айб, Ереван, Армения; Касицина Наталья, Заместитель директора, Институт альтернативного образования им. Я.Корчака, «Эпишкола», Санкт-Петербург, Россия; Цатрян Виктор Георгиевич, Неисполнительный директор, Демократическая школа 5, подъезд 7

Михаил Эпштейн: Добрый день, коллеги. Мы продолжаем наш разговор. Напомним, что идея наших сегодняшних встреч – то, что здесь собираются директора “не таких” школ и через призму попыток перехода в онлайн –  удачных, неудачных, успешных или неуспешных, рассказ о том, как устроены их школы. Интересно понять то, как школа была построена до онлайн жизни, как это повлияло на то, что происходит сейчас.

Наша логика работы будет сегодня такой: у нас будет представлено 4 школы, четыре представителя школы, каждому будет минут по 10 представить собственный опыт, наблюдения, впечатления. Я надеюсь, что будет возможность по одному вопросу задать каждому представителю и напомню, что сегодня в 1:30 у нас будет круглый стол, где соберутся все представители 12 школ и вечером будет возможность рефлексии, будет возможность обсудить, что у нас получилось, что не получилось. 

В предыдущей сессии было четыре замечательные школы, в основном московские. Несколько линий интересных для размышления наметилось. Одна из них говорит о том, что, похоже, онлайн позволяет быстрее начать передавать ответственность детям за их собственный учебный процесс и что немаловажно – не только детям, но и родителям, и как с этим жить учителям – это интересный вопрос.

 Ещё одна интересная линия дискуссии развернулась вокруг детской культуры. Жизнь в онлайне – это есть нормальная жизнь или на самом деле жизнь в оффлайне более важная, и нам надо будет после карантина начать вытягивать детей в оффлайновую жизнь, и насколько учителям и взрослым детская онлайновская жизнь кажется реальной жизнью?

 Отдельная история, конечно, связана с тем, что те школы, которые прилагали много усилий к научению детей самостоятельной длительной работе, они сейчас и дети выигрывают. Но что же делать с теми детьми, которые и в нормальной жизни не очень хотели учиться? И как теперь достать их из-за экрана? Вот несколько линий таких наметилось в ходе наших разговоров.

Меня зовут Михаил Эпштейн. Я представляю Институт альтернативного образования. Наталья Андреева меня просила помодерированть нашу сегодняшнюю встречу. Я буду предоставлять слово постепенно всем выступающим. Начнём с Кирилла Медведева Это «Новая школа», Москва. Кирилл, пожалуйста, вам слово. 

Кирилл Медведев: Добрый день, дорогие друзья. Михаил перед встречей сказал уже типичную присказку последних времен: как полезно встречаться. Мне кажется, она рефреном проходит через карательный дистанционный режим, поскольку ценность встречаться и в нормальной жизни, и в онлайн жизни как-то в разы выросла и для школы, и для профессионального сообщества.

 Для нас переход на дистанционное обучение оказался возвращением к смыслам. У нас есть такая неформальная внутренняя формула – люди и смыслы. Мы фокусируемся на том, как мы работаем со своими коллегами, как с ребятами, какое вокруг нас возникает сообщество, какие смыслы мы ставим перед собой, процесс задавания сложного вопроса “зачем” плюс-минус в каждый момент времени  культуры рефлексивной у ребят, спрашивать “зачем я что-то делаю”, “как я делаю”, она для нас было базовая и сейчас она стала для нас просто острой.

 Надо признать, что когда мы это на старте заявляли, когда мы набирали коллег, команду говорили, что “друзья, вам нужно будет всегда учиться, не останавливаться в своем профессиональном развитии, это не тривиальная установка, вам надо будет работать, взаимодействовать с другими учителями и коллегами, что очень непросто”. Все, естественно, соглашались, но сейчас особенно и поэтому происходит испытание. Я в этой части рад, что это испытание происходит. Если сконцентрироваться на возможностях, то, конечно, то, что такое испытание с нами происходит – есть основания полагать, что испытание происходит сильно шире, чем только в Москве. Как на предыдущей дискуссии коллеги спрашивали: только в Москве? Нет, это везде происходит. Мне кажется, это очень важный момент. 

  Что мы делали? И что нам было важно? Нам всегда было важно строить человеческую среду, которая поддерживает стремлением к развитию, формированию навыка и умения учиться, к той самой самостоятельности, очень непростой. Она в самых разных классах по-разному формулируется – начиная от учебной самостоятельности, бытовой самостоятельности, ближе через среднюю основную школу в началку – разговоры про любопытство, про любознательность, про интерес к учебе и про устойчивое умение учиться в старшей школе. Вот эти вертикальные линейки были важны, и мы начали туда все силы инвестировать. Во что мы воткнулись? Нам ценно это было, и мы старались это делать двумя путями: горизонтальные инструменты и вертикальные. Например: абсолютно верно, что это время творчества учителей, кажется, что оно вообще всегда должно так быть, но жизнь так устроена и количество рутины и личных обстоятельств учительских не всегда позволяет это осмыслить. Здесь эта тема раскрылась более полноценно. Мы старались давать возможность попробовать учительским командам нащупывать свои способы, с одной стороны, а с другой стороны, использовать вертикаль, а именно подстраивать экосистему. Совершенно точно, что в той части технологической, которая касается решения скорее ИТ или каких-то регламентных, важно, чтобы получалась экосистемы. Мы дали попробовать, сделали выводы и тоже достаточно быстро двинулись в экосистему. Своя экосистема, которая была, казалось, что была хороша, но в момент, когда случились эти обстоятельства, стало ясно что мощности её не хватает. Наша реальность — это был Google Класс, который мы добавили к нашей экосистеме, но это один из элементов. Например, один из важнейших элементов, казалось, все те инструменты, которые работают на поддержку того самого сложного, что есть в дистанте, а именно работа детей на том конце. У нас был такое тезис, что ребёнок всё же учиться не сам, не только один, мы не являемся изначально онлайн школы и не рассчитываем на то, что там ребёнок один индивидуально как-то с нами проходит. Мы всё-таки хотели сохранить ценность того, что мы учимся группой. мы эту ценность средовую умеем держать, давайте её туда перенесём? Отсюда возникло понимание, что тьюторские, кураторские службы, которые у нас есть, они должны работать максимально на поддержку детей. К нашему расписанию, к электронному журналу, Google классу, который есть, пришлось делать специальную табличку – интерпретатор-толкователь, чтобы ребятки с тьюторами, психологами, сами могли разобраться, где онлайн уроки будут, которые, конечно же, мы тоже начали подрезать, где задания которые сейчас должны произойти, потому что, конечно, не по росту шажок для многих – что надо мгновенно перейти на самостоятельный режим. Я сейчас говорю в основном про старшую и среднюю. В начальной школе другое важное было слово, а именно слово ритм. Стало ясно, что слово ритм в таких потрясениях очень важно. Размеренная, спокойная работа и её дневная цикличность, недельная, модульная очень важна. Когда мы в первый модуль пошли и старались понять, что для нас ритм, ритм – важно не останавливать процесс в середине пути. Например, первые три недели работали, мы не могли остановиться и считали, что нельзя остановиться, потому что это важный был цикл, мы бы потеряли то, что смогли преодолеть за первые непростые 2 недели. За первые 2 непростые недели у начальной школы произошло огромное количество напряжения дома по превращению технических обстоятельств. Мы и до этого старались в некотором смысле не пускать родителей к деланию домашних заданий, то есть не благословлять и не пытаться родителей на это подписывать, но первые две недели ушли на то, чтобы научились дети это делать.  Естественно, что поколение маленьких детей осваивают технологии очень быстро. 2 недели – и они без родителей начали сами справляться, мы делали и еженедельные опросы включенности родителя в процесс и технические сложности. 

 С одной стороны, мы понимали, что деткам нашим непросто, старались всех напутствовать, не давить, максимально использовать время и объяснять, что мы хотим сказать, давать возможность. С другой стороны, мы весь другой ритм школы с воспитателями, встречами беседами в развитии, встречами с тьюторами и построения своего индивидуального учебного плана не остановили. Мы не остановили родительские собрания, мы провели педагогический семинар в Зуме на 100 человек, все были в шоке и теперь задают вопросы, почему раньше так не делали. Вот эту часть жизни мы максимально сохранили. 

Из того что удачно быстро получилось – не академическую и социальную сторону вопроса, в том числе удалось сделать за счёт instagram, который сразу же запустили, старались туда семьи пускать, ребяток, чтобы каждый день была команда из нескольких взрослых и нескольких ребят, и надо сказать, что такие точки кристаллизации в целом удержали. Первое время был огромный запрос у детей на поддержку тьюторов и психолога в школе, у нас это мониторится, была просто волна. а к третьей неделе, я тоже это мониторил, начала спадать это поддержка, но всё это время все видели перед собой, что ассамблеи, которые мы обычно проводим – время общешкольных дел, это не должно прерываться, это должно работать, насколько я знаю, у коллег тоже это в работе. Можно звать каких-то лекторов, можно готовить вместе, это важная вещь. Мы ж залезли туда, где они от нас прятались, зашли к ним домой, в интернет, из дома им выйти некуда – для подростков некоторых это вообще катастрофа. Старались не суетиться. но при этом действовать быстро. 

Поменяли расписание не кардинально, хотя очень хотелось, но длительность уроков уменьшили, паузу увеличили, добавили спорт единый, чтобы все эти моменты переключения были в расписании, чтобы физически было проще, потому что действительно важно иметь перерывы, переключаться. Вот кто из учителей или администрации посидел с 9 до 9 вечера в Зуме, чувствует голова квадратная или кубическая, смотря в каком измерении смотреть, гудит, ощущение, как-будто только с корабля сошёл. когда сходите с трапа, на земле немножко качает, вот такое ощущение после целого дня. у ребят то же самое, Ещё вопрос делать задание или нет. 

По поводу домашних заданий мы не делали общую регламентирующую политику, но все кафедры, все параллели постоянно обсуждали эту тему – как не переборщить, как сделать соразмерно, как не пытаются затащить предыдущий опыт в это время. Часть коллег перестроилась фактически в режим смешанного обучения, часть коллег сказали: “О’кей хорошо, вот то время, которое мы face to face выбрали, оно у нас одно из самых эффективных в нашем предмете, мы попробуем сейчас делать, больше не будем пока загружать, будем искать творческие задания”. В этом смысле пошли в творчество и сохранять человеческое. 

Напоследок: много делали для коллектива, для детей – тема звонка другу оказалось особенно актуальной. Все осознали сейчас, администрация поняла это мгновенно, что было бы неплохо время от времени позвонить кому-то, спросить как дела, выйти на связь с учителями, спросить про какую-нибудь не связанную с учёбой тему, как сейчас делают некоторые директора – Алексей Голубицкий, который делает кафе для директоров раз в неделю, а мы сделали кафе на полчасика для учителей – просто зайти поделиться разными историями: у кого были какие первые деньги, кто из какого города. Невероятным важный момент – обычные проходы по коридору, улыбки и поддержки мы стараемся как-то так перенести.

 Вот, наверное, если не расползаться, то я вот так бы обозначил наш взгляд на то, что происходит. 

Михаил Эпштейн: Спасибо, Кирилл. Если можно, короткий вопрос и, может быть, короткий ответ. В прошлой сессии у нас спрашивали: наверняка у вас и в до онлайновой жизни были ученики, которые не очень хотели учиться. Сейчас, похоже, их всё сложнее мотивировать, что с этими ребятами делаете? 

Кирилл Медведев: Тему тех, кто не смотивировался, я слышал и в предыдущие эфиры. Действительно, вещь, которую по-моему все в сообществе поняли. Если группа было до этого отстроенной и была рабочая группа, то удаётся и такое преодолевать, а если она раньше была не очень рабочая, то, конечно, сразу сложности возникают. 

Мы здесь использовали всю силу своей системы поддержки — тьюторы, кураторы. Это люди, которые за групповую динамику в параллели класса отвечают. Старались использовать методы мэппинга социального – кто с кем, кто кому поддержка. Мы ещё такой наивный вопрос задали: а кто из учителей из нашей команды может конкретному ребенку быть поддержкой? Кого мы потеряли? Кого мы упустили? У нас были какие-то механизмы, но сейчас, возможно, они не срабатывают. Кто может с этим человеком поговорить? В чём у него сложность? Не пора ли просто прийти в гости с родителями поговорить? Они же видят состояние. Перевзвесили то, что у нас есть, попытались понять, какая с этим слабо мотивируемым учеником проблема. 

Я пример коллег слышал. Действительно, часть детей, которые, казалось, раньше слабо мотивированные, они раскрылись, наоборот. Возникает вопрос: они были слабо мотивированные или сильно демотивированы чем-то другим? Кажется, и опыт подсказывает, что они были сильно демотивированы. Возможно, это общение у нас обострит, надеюсь, очень небольшое количество детей, которые станут перед экзистенциальным выбором – а нужно ли им в нашей школе быть? Это грустный факт. Я надеюсь, что это будет 2-3 человека. Естественно, будем выяснять, что не так, почему они не могут. 

Важно понимать следующие общие правила по детям и учителям: если это напряжение связано связано не с нашей школой, у них тоже есть какая-то жизнь не школьная, в том числе и бытовая, у нас некоторые дети и учителя стоят дома в очереди на девайсы. потому что есть семья из нескольких детей, где все работают и учатся. Мы им сказали: “Хорошо, ничего страшного. Мы будем спокойно в этой ситуации ждать, подстраховывать”, потому что мы можем со всеми этими нашими методами оказаться не у дел.

  Михаил Эпштейн: Спасибо, Кирилл. Слово Араму Пахчаняну, школа «Айб», Армения.

Арам Пахчанян: Добрый день. Кирилл много сказал такого, что я бы просто повторил за ним. Мы общаемся с Кириллом уже много лет и каждый раз, когда мы начинаем общаться, у меня ощущение, что мы могли бы поменяться местами — он руководил нашей школой, а я “Новой школой” и никто бы не заметил разницы. Настолько мы во многих вопросах думаем одинаково. 

Я расскажу о нескольких идеях, которые нами двигали ещё до того, как мы начали это онлайн-обучение. Мы задумывались об этом в январе, потому что понимали, что происходит в Китае, что неизбежно наступит карантин. Мы просто чётко уже понимали, что не нужно надеяться. Государственной школе можно рассчитывать на зарплату от государства, в частной школе или негосударственной школе ты должен делать так, чтобы родители продолжали хотеть, чтобы дети учились в школе, поэтому на нас намного более высокая ответственность в этом смысле. 

У нас было странное ощущение: с одной стороны, беспокойство, но с другой стороны, удивительная радость, потому что мы поняли, что наконец-то мы прыгнем в эту воду. Мы всё время её боялись: подходили, трогали, говорили “холодно” и уходили, но понимали прекрасно, что будущее за онлайн-образованием и что онлайн-образование должно стать существенной частью образовательного процесса. У него есть безусловные преимущества, но просто убедить учителей, которые привыкли к определённой рутине, убедить родителей, потому что это тоже эффективно, было крайне сложно. Поэтому пришлось бы пробиваться через какие-то дебри, тонуть и выплывать, а тут все прыгнули и поплыли. Кто не мог поплыть, тем помогаем, соответственно, все выплыли. Поэтому теперь такое примерно ощущение, что, конечно, всё время быть в воде никто не хочет, но жить будем на берегу, то есть будем всё время плавать, уже обратно туда на сушу никто не уйдет. Обратно в то традиционное образование идти бессмысленно. 

Я сейчас просто расскажу, как мне кажется, почему, а потом расскажу буквально в 2х словах, как мы сделали и как этот процесс произошёл. 

Большой разницы с тем, что рассказывал Кирилл, наверное, не будет, поэтому я какие-то основные вещи расскажу. Про 2 вещи я хотел бы сказать: про социальную жизнь и про преимущества дистанционного обучения. Потому что многие говорят, что основная проблема – это то, что в онлайн-образовании нет социальной жизни, а в оффлайн она есть, в онлайн эта социальная жизнь специфическая, вопрос ещё хотим ли мы, чтобы дети такой жизнью жили. Этот вопрос на самом деле довольно смешной, потому что хотим мы или не хотим, а они такой жизнью будут жить в любом случае. Это важная часть будет их жизни, но здесь надо посмотреть немного назад и вспомнить, что человечество всё своё существование искало альтернативные способы общения, кроме архаичного устного общения. Всё началось с устного, но как только люди поняли ограничения устного общения – что оно не фиксируется во времени, что оно только локально в одном месте, люди начали активнее искать технологии. И во все времена все последние технологии использовались для налаживания эффективных коммуникаций за пределами устного общения, поэтому говорить про то, что мы должны замкнуть детей в школьных стенах, потому что они устно общаются, это примерно то же самое говорить, что мы не будем их учить ездить на велосипедах, потому что ходить пешком лучше, примерно то же самое.

 То, что они будут искать и находить новые способы коммуникации – это классно, это расширяет их горизонт. В конце концов книга, которую мы так любим, которую мы хотим, чтобы дети читали – это архаичный способ коммуникации, архаичный, потому что давно придуман, но это способ коммуникации. Теперь придумали более эффективные способы коммуникации. Давайте ими тоже пользоваться. В конце концов, если раньше с автором общаться было можно только умозрительно, то теперь можно с автором реально пообщаться. Да это же существенная разница. 

Я предлагаю, чтобы вместо того, чтобы постоянно сетовать на то, что нет у детей возможности в школе общаться в режиме онлайн, думать над тем, как эффективно повысить коммуникативные способности в том мире, в котором они будут находиться. 

Что делает школа? Перетаскивают детей в школу и запрещают им общаться большую часть времени, пока они там, потому что нужно молча сидеть на уроках. Соответственно, несчастные дети отрывают буквально минуту на переменах, чтобы немножко пообщаться, потом звонок и все снова бегут в класс, и всем снова надо молчать и общаться только по указке от учителя. Это не очень эффективное общение. Согласитесь, было бы намного интереснее общаться в каких-то других форматах.

 Я полагаю, что будущее за смешанным форматом, где детей забирают в школу реально для общения. Они приходят и понимают, что они будут общаться вокруг важных тем, для того чтобы что-то сделать совместно. 

Мы взрослые люди. Ну что, всё время общаемся во время работы? Мы что, когда пишем документы, разговариваем? Нет. я концентрируюсь, я говорю ребятам: “Уйдите все, я поработаю над документами”. Почему когда ребёнок должен работать сам, мы ему говорим: “Нет, ты должен сидеть в классе, ты должен слышать шум от других, ты должен отвлекаться, должен не уметь концентрироваться или у тебя не получится концентрироваться, а всё равно урок ты должен выучить”. Это приводит к тому, что большая часть уроков происходит очень поверхностном восприятии. И вынуждены учителя отдавать домашку, потому что домашка – это концентрированная работа над той же самой темой, чтобы наконец-то ребёнок смог потратить больше 15 минут на тему, чтобы вникнуть. Потому что раньше 15 минут просто ты до конца не углубляешься. Соответственно, домашка удлиняется в хороших школах на часы, потому что если каждый предмет будет меньше 15 минут, то просто ребёнок не успеет вникнуть. Соответственно, домашка должна минут на 20-25 по каждому предмету, теперь умножить на количество предметов и получается колоссальный объем работы дома. Соответственно, ребёнок учится дома, 

Давайте себя не обманывать. в школе он практически не учится. он делает то, что может сделать в ютюбе — он просто сидит и смотрит не очень вовлекаясь в то, что говорит учитель, иногда коммуницирует с соседями, что, в принципе, намного эффективнее, чем слушать учителя.

 Тот формат образования, который используется сейчас, был придуман в Пруссии примерно два века тому назад для подготовки детей в армию. После проигрыша французам в  войне, Пруссия решила, что основная проблема – безграмотные солдаты и начала всех детей строить в армию со школьного возраста. То, что мы получили — это прусская система, которая во многом пришла от идей Коменского. но Коменский решал какую проблему? Что была тотальная неграмотность, семьи не могли воспитывать своих детей, им нужно было вытаскивать детей из семьи, чтобы давать им образование, потому что семья, ни папа, ни мама, не умели читать. Соответственно, он решал проблему безграмотности, которой сейчас нет. Наоборот, каждый взрослый человек в России, в Армении, где угодно учился в школе. Это означает, что, в принципе, программу средней школы он в состоянии рассказать своему ребёнку, помочь ему разобраться. Он должен уметь это делать, а если не умеет, то хорошо бы ему ещё раз прийти в школу и вспомнить всё это, потому что это важные знания.

 Я сейчас буду говорить про преимущества онлайн-образования и скажу, что вовлечение родителей в образование детей – это фундаментальный фактор повышения мотивации и эффективности образовательного процесса. Это многократно доказано исследованиями. Это известный факт. Когда ты перекладываешь часть ответственности за образование ребенка на родителей – это всегда приводит к хорошему результату. Полное образование в школах неэффективно, от него надо отказываться, это плохой формат, это приводит к проблемам детей. Вовлеченность родителей – это очень важно. 

Ещё одна идея важная, которую я хотел сказать. Понятие детства было придумано аристократией где-то в 18 веке. До этого человек маленький был маленьким человеком, и он начинал работать с того момента, как мог что-то делать и ответственно это делал и за это отвечал, поэтому считать, что дети безответственные по определению, мне кажется, это некая иллюзия, это некие социальные стереотипы. Детей можно нагружать ответственностью с самого раннего возраста и детям это очень нравится. Все дети хотят быть взрослыми. Вопрос только в том, что такое быть взрослым. Если модель быть взрослым – это курить и материться, он будет курить и материться, если он это видит перед собой как модель взрослого. Если модель взрослого — это ответственный человек, который работает, он будет хотеть и быть ответственным и будет хотеть работать. Да, он будет, конечно, сначала прикидываться, но потом будет это делать серьезно.

Теперь про преимущества. Про первое я уже сказал — что родитель становится участником образовательного процесса. Второе — это самостоятельная учёба, это я тоже сказал. Третье, про это я тоже сказал, — что нет отвлекающих факторов.

 По факту мы сейчас практически не даём домашку в средней школе, в старшей немножко есть, обычно, это хвост того, что не успели сделать в классе. Но настолько они эффективно учатся во время урока, концентрированно работают, что никакой домашки особо и не нужно.

 Мы продолжаем работать в том же самом темпе, что раньше. Один из важных результатов состоит в том, что образование автоматически становится индивидуализированным. то есть каждый ребёнок получает дозированную помощь от учителя. Вообще, самое токсичное, что можно придумать – это всем детям совать одинаковое количество поддержки учительской, Чем меньше ученик нуждается в учительской поддержке, тем лучше. В идеале, ученик должен учиться без учителя. Таскать его на уроки, заставлять его слушать учителя, когда ему это не нужно, когда он сам сможет это понять, – эта самая большая ошибка в образовании. Поэтому то, что сейчас каждый ребёнок может работать самостоятельно и получать ту поддержку, которая ему нужна, причём практически в любой момент, когда она ему нужна, например, он озаботился какой-то проблемой, он может написать в чат учителю, он знает, что в какое-то разумное время учитель ему ответит, и это очень хорошо работает.

 Мы считаем, что мы сделали открытие. Школа “Айб” уже не будет как раньше. Всё прошло у нас достаточно гладко. Конечно, есть проблемы. Глаза устают. Многие думают потому, что это компьютер. Это не компьютер, это фокусировка постоянно на короткой дистанции, это вообще проблема пребывания в доме. Что нужно делать? Это понятно, упражнения, смотреть вдаль, смотреть в окно, делать физические упражнения для глаз.

 Мы сделали то же самое, что и “Новая школа”. Мы сохранили ритм. Мы начали с тех же самых уроков, то же самое, что и было в оффлайне, хотя мы понимали, что это неэффективно, но это было правильно с точки зрения того, чтобы ничего не изменить резко, чтобы ничего не развалилась, а потом по-немножку начали адаптировать всё к онлайн-режиму и действительно уменьшили количество уроков.

 Когда все говорят про то, что вот там демотивация, дети перестают хотеть учиться через несколько недель. Всё это происходит потому как вы будете слушать музыку с плохим музыкантом, буквально через 3 минуты вы устанете страшно. Педагог — это искусство. Хороший педагог — это человек, который применяет любые инструменты, которые у него есть под рукой для того, чтобы эффективно организовать образовательный процесс. Плохой педагог — это который нуждается в тех инструментах, к которым привык, а все остальные инструменты ему мешают, и он на них вообще ничего произвести не может. 

Хорошая педагогика тренируются, это отличный способ натренироваться и понять, в чём на самом деле состоит педагогика. Педагогика, на самом деле, состоит в том, чтобы научить ребенка учиться самостоятельно и оказывать ему поддержку в те моменты, которые ему нужны ровно столько, сколько ему нужно, как в своё время говорил Выготский. С того времени педагогика изменилась, но до сих пор так, как он говорил, мало кто умеет работать. Надо просто научить их это делать. Я, наверное, остановлюсь.

  Михаил Эпштейн: Спасибо большое, Арам. Мне кажется, Арам затронул ещё одну интересную линию для нашего дальнейшего потом обсуждения: всякий ли, кто учился в школе, умеет учить другого? Это к разговору про то, как нам работать с родителями, как нам помогать обучать своих детей в ситуации онлайн. но это я предлагаю отложить на, может быть, следующую дискуссию, уже в другое время. Спасибо большое. Слово Наталье Касициной, “Эпишкола”, Санкт-петербург. Наталья, пожалуйста.

Наталья Касицина: Коллеги, добрый день, Рада вас приветствовать. С удовольствием слушаю  вторую сессию и понимаю, что, наверное, все онлайн-открытия уже совершены выступавшими перед нами ораторами. Хочется  согласиться со многими выводами, уже прозвучавшими и при этом не повторяться. Поэтому я позволю себе сейчас показать картинки и  фотографии, чтобы оживить наш жанр “говорящих голов”,  и предлагаю вам посмотреть на некоторые инструменты, с помощью которых школа, которая всегда позиционировала себя как школа общения — тёплая, атмосферная, или как теперь говорят — “ламповая”, превратилась в такую же теплую онлайн-школу.  (Презентация “Все та же теплая Эпишкола. Или как мы сохраняли нашу атмосферу при переходе в онлайн”).

Мы так же как и многие из уже выступавших,  прыгнули в эту холодную воду без подготовки, и теперь наконец можем немного отдышавшись понять, как мы в этой воде себя чувствуем. Это всё та же тёплая “Эпишкола”? 

Школе 25 лет и, конечно же, за эти годы вполне сформировалась собственная культура.

(Слайд  “Не для школы, для жизни учимся”) На слайде — девиз школы и  слова, которые мы считаем для себя важными: 

Авторская позиция

Внимание каждому

Диалог

Доверие

Договор

Индивидуальный куратор 

Межпредметная интеграция

Поддержка уникальности

Проектный подход

От вопроса – к исследованию

Ответственный выбор

Свободоспособность

Совместное творчество

Сообщество

Сотрудничество

Уважительное отношение друг к другу

 За каждой из  формулировок есть наработанные годами смыслы, есть и книги, написанные как обобщение опыта работы школы в этих направлениях, часть из книг вы видите сейчас на экране. . 

Действительно, мы всегда отстраивались от онлайн обучения, видя в немдефицит живого, тёплого контакта. В таком обучении нам не хватает непосредственного взаимодействия в деле, возможности чувствовать друг друга, полифоничных  совместных переживаний, больших по времени, богатых нюансами, которые мы стараемся в школе создавать в наших образовательных событиях . 

Один из наших важнейших методических приемов — это система межпредметных интегративных погружений, на которые школа практически уже перешла в последнее время, отказавшись от классно-урочной системы как доминанты. То есть мы школа межпредметной интеграции.  В погружениях совмещены искусство, науки, эксперименты, языковое творчество, это такой сплав событий, в который разновозрастные дети и взрослые, погружаются каждую неделю, и получают абсолютно новое для себя понимание каких-то важных вещей. И после таких погружений можно уже дискретно изучать на уроках какие-то частности. 

А теперь посмотрите на вот эту табличку (слайд: “15 марта — опрос среди педагогов: Какими инструментами он-лайн обучения Вы умеете пользоваться?”). Вот что мы имели на начало эксперимента с переходом в онлайн-формат, на который решилась администрация. В марте мы посмотрели, что общая ситуация с короновирусом ухудшается, все идет  к тому, что нам придется всё-таки в эту “онлайн-воду” прыгать, и 15 марта на админ. совете такое решение было принято. У нас была всего 1 неделя до каникул опробовать этот формат,  с составом педагогов, которые практически ничего не знали ни об одном из он-лайн инструментов, редкие  единицычто-то пробовали, ещё меньше тех кто, был готов научить коллег и рассказать вообще, онлайн — о чём это. Тем не менее месяц такой жизни, весьма странной для нас, привел к тому, что теперь с первого по одиннадцатый класс мы в онлайне (слайд “15 апреля. Наш онлайн”). Это от 3 до 8 часов ежедневного живого общения ребенка с учителем и сверстниками,  20 освоенных инструментов для онлайн-работы, 50 разработанных форматов уроков. . Недавно ревизию провели  – действительно, вполне сегодня уже плаваем в этой воде и даже разным стилем, у некоторых красиво получается. 

 За счёт чего мы смогли в этой воде удержаться , это, наверное, то, что мы всегда позиционировали себя как школа, в которой дети – наши соорганизаторы и соавторы, а педагоги, и администрация школы — в одной команде и разделяют ответственность в целом за происходящее в школе. И мы ведем диалог с родителями как с партнерами по образованию, Для всех нас это опыт совместного переживания, которое мы вместе изучаем, рефлексируем, как некоторый мегаопыт общий на всех, по этому поводу нам всегда есть о чём пообщаться друг с другом, попонимать, позадаваться вопросами, дать feedback любому участнику заплыва и помочь любому из любой точки.

Поэтому, конечно, создание единого информационного поля – это было ключевое и самое трудное, в чем пришлось в этот месяц подбирать инструменты и где пришлось сделать большой прорыв. Одно дело, когда мы можем пообщаться с каждым, пройдя по коридору школы (школа маленькая, всего 100 учеников ), другое дело, когда мы сидим каждый в своей квартире, на экране мы видим только некоторых, и то не всегда, если что-то не предпринимаем специально.  

У нас родилось достаточно много онлайн-форматов коллективной жизни, часть из них вы видите на экране (слайд “Удержание совместности в вынужденной автономии” ):  

Утренняя встреча класса – «планировщик»

Общешкольные встречи

Совместное вдумчивое чтение 

Совместные вопрошание и исследование

Совместный онлайн-досуг

Проекты-челенджи

Общие чаты

Zoom-встречи и переписка с родителями

Я не буду подробно останавливаться на каждом из них,  в первую очередь хочется поделиться именно опытом сохранения  нашей теплой атмосферы и поддержания школьной общности в условиях дискретного существования,  разделения и  вынужденной изоляции. И здесь правда очень много находок. Спасибо нашим педагогам. Немножко картинок 

 Вот наша начальная школа (на слайде скриншот экрана zoom-конференция) . Это, как вы видите, 31 участник, а бывает до 50,  идет еженедельная общая школьная встреча, в которой вы видите у некоторых ребят выключенный микрофон. На самом деле, это конечно нужно слушать, через картинку не передать культуру диалога, когда 30-50 человек общаются, и не модераторами выключается микрофон, а сами дети чутко реагируют на ситуацию, кто сейчас говорит, и решают, как вступить в это общение, как не нарушить совместность, не помещать говорящему посторонними шумами,  как дать понять, что есть что сказать, как выслушать до конца говорящего и при этом  успеть высказаться всем за те 45 минут, пока идет общая встреча. . Это удивительная симфония без дирижера, джаз в исполнении детей, от которого мы получаем наслаждение, даже просто когда  рассматриваем эти лица. И возможность сохранить многоголосый диалог в онлайне, без сомнения, результат не этого месяца, а итог предыдущего года работы с этими ребятами. 

 Конечно же, на теплую атмосферу влияет  взаимообучение – учат все всех  (Слайд “Совместное освоение онлайн-инструментов” со скриншотами экранов)Вот у нас доска почёта шестого класса, (в trello), причём они сами её так назвали, здесь ребята экспериментируют с идеей помощи другому в мотивации. Один из вопросов, который обсуждался у них на утреннем планировщике – Как поддержать и  замотивировать тех ребят,  для которых преодоление учебных трудностей идет тяжеловато? Даже наша “теплая” онлайн-школа  требует настоящих усилий и понятно, что у каждого свой запас сил на то, сколько  времени он может концентрироваться и как долго быть погруженным в самостоятельное изучение материала. Ребятам пришла такая идея — сделать на доске trello публичную историю своего продвижения в учебе, поэкспериментировать с доской, как с коллективным вызовом и с возможностью видеть детям самим, кому и в чем нужна поддержка, где сейчас находится твой одноклассник. 

У нас есть ежедневные планировщики для детей старшей школы, где мы их учим осваивать культуру самоменеджмента и предлагаем изучить разные инструменты,  как оказалось — достаточно интересные и разнообразные, так, чтобы каждый потом смог выбрать себе свой удобный  и понятный.

(Слайд “Дети — соорганизаторы и соавторы” со скриншотом доски padlet ) Мы используем в планировании и  вот такую форму работы, когда доска padlet превращается в доску объявлений с возможностью каждому предложить для всех ь какие-то идеи для реализации. Этот инструмент позволяет сразу видеть всё многообразие возможных вариантов того, чем можно заниматься во второй половине дня, включаться в совместное придумывание, находить заинтересованных и сорганизовываться в команду. Практически ежедневные челленджи, в которых участвуют дети наши и педагоги — это, в основном, в начале была, конечно, инициатива педагогов, но сейчас уже сами дети предлагают и проводят их.  (Слайд “Ежедневные челенджи” со скриншотом  zonerama — хранилище фото ) 

Мы проводим в zoom  разные уютные вечерние дела — “Клуб любителей чтения вслух по ролям”, “Гитара по кругу”, “Говорилка”, этоНедавно у нас “Посиделки с котами” были (Слайд с фото “Вечерние посиделки”). 

И ещё один акцент, который важно сделать — это вовлечение в школьную жизнь родителей. Конечно же, родители – это наши партнёры и по онлайн-образованию, однозначно. Постоянно держим обратную связь с ними, —  zoom-собрания, переписка, оперативные гугл-опросы, рекомендации. Мы посчитали, что за всего 4 недели онлайн мы написали родителям 5 информационных писем по разным поводам, причём подчас это многостраничные   методические произведения. Регулярно получаем отзывы от родителей (слайд “Родители- партнеры” с отзывами родителей).  Отзывы есть на сайте, в VK-группе школы  постоянно пополняются, это подогревает нас, помогает избегать ошибок и вселяет уверенность в том, что мы двигаемся как-то правильно. По крайней мере ощущение, что мы вместе делаем общее дело — есть. 

Но конечно, не всё идет гладко, много сложностей.  Вывод, к которому мы пришли, анализируя опыт этого месяца — у онлайн-школы, пожалуй, большая часть проблем –  общепедагогические. , Похоже, что школа сейчас проходит некую чистку и приходит осознание того, а что же на самом деле у нас работает и почему. Мы даже недавно шутили, онлайн для школы как котел с кипящим молоком в сказке про Конька-Горбунька — можно свариться, а можно омолодиться. И если что-то из того, что мы делаемработает и в других условиях, значит это действительно что-то стоящее,  ценное. А если в онлайне открылась какая-то проблема, значит она у нас и до этого назревала и есть хороший повод внимательнее на нее взглянуть, поискать решение. Пока в проблематике, которую мы открываем, больше не технических, а педагогических вопросов, и нас они радуют, потому что для нас открылось новое интересное поле педагогического экспериментирования. Мы вчера полдня провели в нашей педагогической лаборатории, анализируя опыт пятого, шестого класса. Это тоже волшебно, что с помощью дистанционных технологий мы теперь можем так часто встречаться по делу, инсайты рождаются один за другим. 

Но  много вопросов остается по-прежнему актуальными и один из таких ключевых сейчас – это как создать совместное глубокое полифоничное переживание не только по поводу того, что мы теперь в онлайне. Может быть, ещё что-то можно также сделать и срежиссировать? Кое что у нас получается, но не очень устраивает, слишком бледноватая палитра инструментов для пробуждения чувств и организации возможности синхронного сопереживания.

 — Отсюда и второй важный вопрос, он  связан с  включением в общность школы новых учеников. Они к нам идут и сейчас. Мы, конечно, попытаемся их включить. Но по предыдущему опыту, еще до всей этой истории с онлайном, было  видно, насколько, по-другому реагируют на предлагаемую в школе деятельность новички, те, кто прыгает в наш корабль с других, иногда, к сожалению, тонущих титаников гособра, в отличие от тех ребят, кто у нас учится с первого класса.  Насколько им нелегко понять, что здесь происходит,  как совмещается в школе  такая не структурированная, смешанная, творческая атмосфера и такая достаточно суровая зачетная система, требующая дисциплины и самостоятельности.  .Именно совместный опыт выездов, межпредметных погружений, путешествий, участия в театрализованных постановках,  — то, чего сейчас мы не можем сделать, — всегда давал тот самый эффект быстрого включения новичка в общность.  Как и через что это делать в онлайне?    Третий вопрос из важных для нас — какие инструкции придумывать для родителей начальной школы? Похоже что их поддержка детей, особенно первоклассников, не может сейчас ограничиться только  техническим обеспечением процесса.  Нужно ли ( и тогда — как) делать родителей педагогами, сопровождающими онлайн-обучение?  

Спасибо большое за возможность поделиться и хотелось бы обсудить с вами эти вопросы.

 Михаил Эпштейн: Спасибо огромное. У нас будет возможность продолжить наш разговор ещё в рамках круглого стола, который будет в 1:30 и потом у нас будет возможность устроить рефлексию, вместе поговорить про наш опыт. Спасибо огромное, Наталья. Это опыт небольшой частной школы в Санкт-петербурге. Тогда, если можно, слово Виктору Цатряну, Демократическая школа 5, подъезд 7, Москва. 

Виктор Цатрян: Спасибо большое, Михаил. Спасибо большое, коллеги. Много вопросов возникло, пока я вас слушал. Очень интересно слушать ваш опыт. 

Я бы сказал, что после небольшой школы из Петербурга ещё меньшая школа из Москвы будет делиться своим опытом. 

В начале я расскажу о том, как у нас происходил процесс перехода в онлайн, а затем вкратце опишу выводы. Я думаю, что это выводы пока что промежуточные, потому что мы находимся в процессе и сложно сейчас сказать, сложно понять, к чему этот процесс нас приведет. 

Кажется, немного позже, чем другие школы, мы ушли на дистанционное обучение, кажется, это совпало с этой знаменитой первой неделей выходных. у нас как раз на этой неделе должны были начаться каникулы, но мы решили каникулы отменить и перенесли их сначала на середину апреля, а затем каникулы отменились сами с собой. Мы вспомнили, выйдя на третью неделю дистанта, что у нас должны были быть каникулы, и мы их унесли пока на майские праздники, но, возможно, обойдемся вообще без них, потому что есть ощущение, что мы находимся на каникулах всё время, одной стороны, а с другой стороны, как происходил у нас процесс? Поскольку мы чуть позже зашли, у нас было две недели для подготовки технической, для выбора инструментов, для выбора платформ, при помощи которых мы будем взаимодействовать. Как большинство школ мы постарались принести всё, что у нас было, в онлайн-среду. Как нам показалось, мы выбрали лучшие инструменты для этого. Надо сказать, что первую неделю это работало отлично. У нас все с удовольствием с головою нырнули в эту воду, она не показалась нам холодной, возможно, потому что мы, в принципе,, использовали онлайн-инструменты постоянно в своей деятельности – кто-то больше, кто-то меньше, какие-то дети целыми днями проводили в телефонах и разницы никакой существенной не было для них. Затем я разговаривал с другими маленькими школами и демократическими и кооперациями: процесс оказался похожим у всех – на 2ой неделе возникло какое-то охлаждение к тому, что происходит, то есть мы, видимо, уже поиграли с этим инструментом, привыкли к этой среде и какие-то люди, какие-то участники, дети стали менее регулярно приходить в онлайн. 

Мне кажется, важно, что мы из другой точки изначально выходили. У нас в школе свободное посещение занятий, свободное посещение самой школы и, соответственно, у человека всегда есть выбор, чем заняться, он всегда определяет в виду отсутствия программы, что он будет делать.

 К третьей неделе мы столкнулись с тем, что количество участников онлайн упало до минимума и сейчас 4 неделя прошла, но опять стало постепенно расти. При этом, безусловно, возникали у организаторов среды и преподавателей переживания о том, что они организуют какие-то процессы и к ним никто не приходит, но, в принципе, для нашей среды это обычное дело, Ты просто привыкаешь, что ты можешь придумать классную штуку но она не вызовет спроса, то есть мы постоянно находимся в таком состоянии рынка, где ты должен конкурировать за клиентов, если хочешь конкурировать. Мы разговаривали с родителями, мы разговаривали с детьми относительно их запросов: кто-то формулировал свои запросы, кто-то не формулировал, но в итоге сейчас каким-то образом, видимо, соскучившись по общению, общение составляет важную часть нашей среды нашей школы, люди начинают возвращаться в виду нехватки живого общения, они начинают взаимодействие онлайн заново..

 Из выводов, которые мы сделали сейчас, на данный момент, – кто-то из наших преподавателей, на мой взгляд, удачно выразился, что если раньше человек сидел в телефоне и нам приходилось конкурировать, нам как среде, с телефоном, в принципе, то сейчас мы тоже оказались внутри телефона, и мы оказались тоже контентом, мы оказались чем-то вроде телевидения онлайн или YouTube канала, то есть человек непонятно по какой причине должен выбрать именно наш Youtube канал, а не который ему больше нравится. Это первое.Второй вывод, второе наблюдение заключается в следующем: наши вот эти процессы внутренние совпали с выездом людей на дачи или куда-то на съемные дома за город и те дети, которые оказались за городом и у которых есть возможность гулять, и даже в некоторых глухих деревнях есть возможность взаимодействовать с другими детьми, они практически не присоединяются к нашему процессу. Те дети, которые остались в Москве, они сидят в квартирах, ни с кем не коммуницируют, не могут выходить, потому что в подъездах висит камера и на перекрёстке стоит полицейский, эти люди очень часто прибегают к среде. Оказалось, что среда онлайн нам необходима для решения формальных задач вроде прохождения аттестации, для подготовки к аттестации. Когда мы переносили нашу структуру в онлайн-пространство, мы в качестве основного инструмента навигации выбрали общий сбор. Я знаю, что он есть во многих школах, – это собрание, на котором люди в частности определяют и делятся своими планами на день или на последующие дни, придумывают какие-то проекты. у нас он, я думаю, довольно продуктивно работает, потому что прямо на общих сборах стали возникать живые проекты, которые мы реализовывали, то есть он стал хорошо работать как инструмент навигации. с другой стороны, к исходу 3 недели я заметил, что они потеряли структуру свою, Это был такой очень четко структурированный процесс, все понимали, как он происходит, а сейчас общие сборы больше напоминают встречи старых друзей, которые друг по другу соскучились, и мы просто в течение часа общаемся, не следя за временем, попутно обсуждаем, что мы планируем делать. 

Еще одно наблюдение заключается в том, что, возможно, школа оказалось более ценна взрослым, чем детям, пока я не знаю, почему, но взрослые участники среды хотят, испытывают жажду общения. Мы так же встречаемся по вечерам, У нас тоже происходили вечеринки, мы сидели за полночь и так далее.

 И еще одно интересное наблюдение заключается в том, что у нас было фиксированное время, школа начинала работать в 10 и заканчивала в 5. И постепенно от недели к неделе время каких-то основных дел смещалась, было это связано в первую очередь с тем, что люди начинали просыпаться всё позже и позже, а во-вторых, это было связано с какими-то внутренними процессами и оказалось, что эффективнее проводить различные мероприятия или даже занятия вечером, чем в первой половине дня. В частности, недавно мы с одиннадцатиклассниками начали заниматься в 9 и практически подобрались к полуночи, когда наши занятия закончились, то есть работа была очень эффективная.

 Прошу прощения за сумбур, такие наблюдения за тем, что происходит. Но главный вопрос, наверное, который я себе задаю сейчас, наблюдая за всем этим, — это вопрос о необходимости школы в принципе как инструмента, потому что сейчас дети оказались в семье, получили доступ к родителям и родственникам, которого раньше не имели, по крайней мере в том объеме, которого раньше у них не было, и во-вторых, они оказались действительно в ситуации, когда я могу заняться какими-то своими делами, а могу присоединиться. Присоединяются они действительно когда им что-то нужно от других людей. 

 Михаил Эпштейн: Спасибо большое. Коллеги, напоминаю, что наша следующая сессия начнётся в 12:10. это будут ещё четыре школы. Но мы ещё сможем встретиться в 13:30 на круглом столе. Спасибо большое всем участникам этого разговора.

Смешанное обучение в России